Весна пришла в Водные Каштаны в этом году раньше обычного, ярким дружелюбным солнышком растопив небольшую наледь на земле и подняв с рисовых полей, на которых ещё не началась работа, влажную испарину. Хуа Чэну нравилось это время года, когда крестьяне ещё доедали свои припасы и не выходили на работу, а, значит, и поток их просьб Богу Войны, которому теперь в деревне не молился только ленивый, несколько снижался.

Обычно именно так и было. Но зима уже прошла, весна была в самом разгаре, а его драгоценный Гэгэ продолжал подрываться с постели посреди ночи, наспех надевая сапоги и выбегая на зов очередного молящегося, которому хватило мозгов, точнее, их отсутствия, чтобы на ночь глядя отправиться в лес и, разумеется, напороться там на какую-нибудь тварь. Все проблемы людей в большинстве случаев шли от них самих же и от непреодолимой глупости, которой они были подвержены. Хуа Чэн и не помнил, когда Се Лянь в последний раз нормально высыпался, а уже о том, чтобы они спокойно провели наедине несколько дней, уже и речи быть не могло.

Спокойно и наедине. А не спокойно и с появившимся на пороге монастыря Водных каштанов почти бывшим-нынешним Повелителем Ветра. Оба небожителя посмотрели на Хуа Чэна: Се Лянь - несколько виновато, безмолвно прося Сань Лана выйти, Ши Цинсюань - с нетерпением, едва не подпрыгивая на месте от желания вылить на своего второго лучшего друга (френдзона Черновода была такой же крепкой, как и его любовь к пельменям) собственные переживания. Хуа Чэн понимающе улыбнулся, взял метлу, вспомнив о неподметённой дорожке, и вышел на улицу, старательно прикрыв за собой дверь.

Но ведь Гэгэ ничего не говорил о том, что он не может послушать? Обычно, если дело, по мнению Се Ляня, действительно не должно было затрагивать уши Градоначальника Хуа, он честно говорил ему об этом. И Хуа Чэн слушался, не пытаясь оставить в комнате своих вездесущих крылатых соглядатаев, практически непрестанно сопровождающих Се Ляня везде, куда бы он ни пошёл. Маленькие, невидимые, они были гарантом Хуа Чэна в том, что его Божество не исчезнет никуда вновь на следующие восемьсот лет.

Сейчас Се Лянь ничего не сказал. Или забыл, сбитый с толку быстрой речью Повелителя Ветра, который явно соскучился по разговорам с тех пор, как его выпустили с острова Чёрных вод. Или действительно хотел, чтобы Хуа Чэн знал, но пытался соблюсти хоть какую-то субординацию между небожителями и демонами, которые упорно пытались перемешаться между собой. Не слишком активно махая метлой, Хуа Чэн слушал передаваемый через невидимую бабочку, севшую ему на макушку, разговор, невольно начиная хмуриться.

Он, конечно, предполагал, что у Верхних Небес с расширением штата и верующих прибавится работы, но малодушно надеялся, что его Высочество это обойдёт стороной. Се Лянь не искал активно себе последователей, не возводил новые храмы, будто довольствуясь теми двумя, что у него уже имелись. Он и в небесную столицу-то отправлялся с огромной неохотой, с трудом поддавшись на уговоры своих бывших слуг о том, что ему стоит заново отстроить там свой дворец и хотя бы время от времени участвовать в общих собраниях.

После того разговора шикарный дворец был построен в кратчайшие сроки, словно Хуа Чэн даже сейчас продолжал бороться с Цзюнь У больше остальных баловать Се Ляня.

Он не стал прерывать их беседу, терпеливо дождавшись, когда небожители обменяются новостями, придут к выводу, что тянуть вдвоём лямку за троих (за себя, за Цинсюаня и за того парня, который его брат) удаётся с трудом, и не факт, что с расширением верующих получится удерживать свои позиции. Хуа Чэн вежливо пригласил Повелителя Ветров на ужин, после чего тот с нервным смехом скрылся ещё быстрее, чем появился до этого. Коварный ход выдворения нежелательных гостей крайне редко давал осечки, чем Хуа Чэн был очень доволен. Наложив себе что-то, жизнерадостно пестрящее всеми цветами радуги, в тарелку, он сел за стол и внимательно посмотрел на погружённого в свои размышления принца.

- Гэгэ, если тебе нужна помощь с добродетелями, я мог бы помочь, - он подпёр рукой щёку, уже представляя вполне вероятные возражения. - И у меня действительно есть время на это. Пожалуйста, позволь мне помочь тебе.

Подпись автора

Кто раз познал безбрежность моря, того иные воды уж не удивят.
И никакие облака не назову я облаками, помимо тех, что над горой Ушань парят.

Пройду сквозь заросли других цветов, не обернувшись, не интересна мне их красота.
Подмогой в том мне твёрдость духа лишь наполовину, а остальное - ты, любовь моя.

Если бы когда-нибудь у него отрубило память, а потом забирало её с наступлением каждой ночи, то каждый день Хуа Чэн бы заново влюблялся в своего небожителя, едва только встретившись с ним. Сколько бы лет ни прошло, сколько бы трудностей ни легло на плечи Се Ляня, он с удивительным упрямством оставался верен своей цели и никогда не отступал от неё ни на шаг: помогать простым людям, всегда приходить на помощь.

Это восхищало Хуа Чэна, и это же выматывало Се Ляня, подрывающегося из из постели по ночам, чтобы выполнить очередную просьбу, пусть даже и обращённую к другому богу, пока что неспособному на неё ответить. Хуа Чэн понимал вендетту Черновода и не собирался вмешиваться в его странные отношения с братьями Ши, но это не мешало ему раздражаться на Хэ Сюаня за то, что в очередной раз его Высочество оказался втянут в чужие разборки и теперь разгребал их последствия. Может, проще было всё-таки оторвать головы обоим братьям Ши, как Черновод собирался в самом начале своего плана? С долгосрочным планированием у него всегда всё было замечательно, и его месть благополучно бы свершилась, если бы не одна назойливая переменная с веером в руках и шилом в другом месте.

Нравилось ему это или нет, но Хуа Чэн не мог контролировать всех вокруг. И он точно не мог убедить своего гэгэ заботиться только о себе и перестать пытаться спасти всех вокруг. В конце концов за это он его тоже любил. Самоотверженный, бескорыстный, прекрасный и душой, и телом, Се Лянь был его путеводной звездой и единственным светочем в этом мире. И Хуа Чэн знал, что, как бы тяжело не было его богу, просить кого-либо о помощи он не собирался, продолжая тянуть свою лямку так долго, насколько был способен.

- Смертные нам и так уже поклоняются одинаково, кого это может удивить? Что до небес... - Хуа Чэн красноречиво закатил глаза, намекая на своё отношение к небесной столице и её жителям. Конечно, колокол уже почти пять лет не звонил по его былым заслугам, но его звон до сих пор мерещился тем, кто заново отстраивал столицу в то время. И всё же, насколько бы дерзким ни был он сам, без тени смущения заявляясь в обитель небожителей, Се Ляня это смущало, и хоть Хуа Чэну нравилось дразнить своего гэгэ, это явно была не та ситуация.

Он нежно улыбнулся и, перевернув ладонь, переплёл пальцы принца со своими. Две красные нити на их пальцах соприкоснулись, связанные между собой невидимыми, но невероятно крепкими узами. Подняв их руки, Хуа Чэн коснулся тонких бледных пальцев Се Ляня губами, наслаждаясь прикосновением к нежной коже. Прошло больше пяти лет, но он всё ещё испытывал трепет каждый раз, когда даже просто прикасался к своему небожителю.

- Я могу быть рядом и так, что никто не догадается об этом, - задумчиво произнёс он, всё ещё держа руку Се Ляня в своей. - Тебе нужен помощник, пусть им будет кто-то неизвестный, кого ты встретил во время своих путешествий по миру. Сколько людей встречалось на твоём пути? Мог найтись один, достойный твоего доверия и способный выдержать тот груз, что упал на твои плечи. Просто позволь мне быть рядом с тобой, а что сказать остальным, мы придумаем.

Подпись автора

Кто раз познал безбрежность моря, того иные воды уж не удивят.
И никакие облака не назову я облаками, помимо тех, что над горой Ушань парят.

Пройду сквозь заросли других цветов, не обернувшись, не интересна мне их красота.
Подмогой в том мне твёрдость духа лишь наполовину, а остальное - ты, любовь моя.

Помощь Се Ляню казалась чем-то настолько же естественным, как и дыхание (да, демоны не дышат, но это лишь формальности). Каждый миг своей новой жизни Хуа Чэн хотел бы посвящать своему божеству, быть рядом, подсобляя с работой по дому в храме Водных каштанов, в поле, где он помогал крестьянам, или во время очередной ночной охоты на какого-нибудь монстра или слишком отбившегося от рук демона. Разумеется, он уважал личное пространство Се Ляня и не вмешивался без нужды, окутывая наследного принца гиперопекой. Но всегда старался быть рядом, чтобы в любой момент протянуть ему руку, дать уверенность, что, что бы ни случилось, они вместе справятся с любой напастью.

Ведь стоило ему однажды всего на несколько часов оставить его Высочество без защиты, и потом пришлось просить о помощи повелительницу Дождя, а также выковыривать исполинскую статую с горы Тунлу, чтобы вырвать Се Ляня из лап неадекватно помешанного на нём другого Непревзойдённого.

- Что-нибудь, не настолько очевидное, как твои бывшие слуги, - задумавшись, Хуа Чэн стал перебирать у себя в голове образы, в которых реже всего появлялся на публике, и прикидывая, как изменить их до полной неузнаваемости. С его актёрским мастерством с Черноводом ему было не тягаться, потому слишком юные или похожие на него самого личины демон отверг, постепенно в своей голове сокращая список с нескольких тысяч до всего пары сотен. Вспоминая плачевную историю с попытками притвориться Лан Ином, Хуа Чэн также понимал, что на небесах чаще всего ему придётся помалкивать, если он собирался пробыть рядом с Се Лянем дольше, чем один день. Ведь удержаться и не надерзить другим небожителям, сбив с них спесь, было довольно сложно.

- Гэгэ, - он поймал его вторую руку и нежно сжал его пальцы, мягко улыбаясь, в то время, как в тёмных глазах демона блестели огоньки предвкушения, - если что-то пойдёт не так, я сразу скажу тебе, как и ты скажешь мне, если я сделаю что-то, что тебе не понравится. Но я обещаю быть хорошим демоном и отличным помощником. Лучшим из тех, что у тебя когда-либо были или будут.

Они оба понимали, что он не лгал. И пусть новое амплуа вызывало у Хуа Чэна внутреннюю усмешку от осознания, что за аферу они собрались провернуть, он не собирался относиться к своим новым обязанностям халатно. А что до правления Призрачным городом за время его отсутствия... Это место прекрасно существовало само по себе, и одной из прелестей жизни градоначальника была возможность ни перед кем не отчитываться за свою работу. Хочет - играет в кости, хочет - становится младшим служащим в небесном дворце Его Высочества Наследного Принца Сянь Лэ.

- Слушаюсь, - весело улыбнулся он, вспоминая самого себя в те далёкие и почти забытые времена, когда его сердце ещё билось, а по венам текла живая кровь. Честно говоря, Хуа Чэн смутно помнил, что отвечал Се Ляню тогда, целиком сосредоточив своё внимание на божественной фигуре принца и желанию его защищать. Глупый и наивный ребёнок.

Наклонив голову набок, Хуа Чэн сменил внешность на юношу, которым притворялся, когда они с Се Лянем пробирались в логово Лазурного Фонаря. Затем, недовольный тем, что получилось, исправил одежду на белый цвет, затем на чёрный. Внимательно следя за реакцией своего мужа, он продолжал экспериментировать, пока наконец не остановился на варианте, который несколько удивил, но и одновременно отвечал их требованиям.

- Если гэгэ захочет, я могу носить маску, - в руке демона материализовалась белая улыбающаяся маска, слишком хорошо известная им обоим. - Так я буду меньше говорить, и это не выдаст нас, и тебе, возможно, будет легче обращаться ко мне и приказывать, не видя моего лица.

Подпись автора

Кто раз познал безбрежность моря, того иные воды уж не удивят.
И никакие облака не назову я облаками, помимо тех, что над горой Ушань парят.

Пройду сквозь заросли других цветов, не обернувшись, не интересна мне их красота.
Подмогой в том мне твёрдость духа лишь наполовину, а остальное - ты, любовь моя.

Он наблюдал за своим прекрасным небожителем, отмечая изменение выражения его лица, едва заметное, но всё же не ускользнувшее от Собирателя Цветов опускание уголков его губ. Образ демона, верно следующего за своим богов войны, помогая ему вершить справедливую месть, был слишком знаком для них обоих. Молчаливый, исполнительный - идеальный помощник, который сейчас был так нужен Се Ляню. Подумав, что У Мину Его Высочеству будет приказывать проще всего, Хуа Чэн упустил из виду, что его собственное решение принять на себя весь удар Проклятия Поветрия ликов болезненно ударит по самому Се Ляню.

То, что один из них воспринимал как само собой разумеющееся, считая, что таким образом оказывает помощь и исполняет свой долг, для второго стало одним из самых ужасных событий за всю его жизнь. Хуа Чэн слишком хорошо знал своего небожителя, чтобы не понимать, что даже спустя столько лет Се Лянь продолжает винить себя за тот поступок. Что в Его Высочестве было неизменным - так это желание помочь всем вокруг, зачастую просто забывая о собственных нуждах.

- Гэгэ, прости... - он нахмурился, опуская руку с маской и прижимаясь щекой к макушке принца. Искоренив жалость к себе ещё в раннем детстве, когда даже собственная мать ненавидела его, а жестокие взрослые в глаза называли его несчастьем и бедствием во плоти и предлагали самым гуманным его смерть, Хуа Чэн не подумал, что этот образ пробудит в Се Ляне былое чувство вины. - Я не хотел напоминать...

Демон повернул голову и коснулся губами его волос, после чего всё же немного изменил внешность, делая волосы чуть короче и немного светлее, едва уловимо меняя черты своего лица. Получилось что-то среднее между У Мином и одним из бывших слуг Се Ляня, пусть ещё несколько минут назад Собиратель Цветов и сам просил не делать его похожим на кого-то из них. Но так ведь действительно будет проще, и Се Ляню будет куда привычнее обращаться с ним именно так, когда он будет видеть перед собой кого-то, похожего на его прежних помощников, но при этом не являющегося кем-то из них.

- Если гэгэ не против, имя можем оставить, - в конце концов так его назвал сам Се Лянь, и Хуа Чэну оно казалось вполне подходящим. Он так же оставил и чёрные одежды, подумав, что будет в корне неправильным, являясь слугой своего Высочества, выглядеть ярче него. Собирателя Цветов Под Кровавым Дождём привыкли видеть в алом, какую бы из ипостасей он ни выбрал. До Черновода, способного примерить совершенно любую личину, ему опять же было слишком далеко. С другой стороны, большинство небожителей, как бы они это ни отрицали, были безнадёжно глупы. Хуа Чэн мог назвать только нескольких из них, действительно способных распознать его в новом амплуа.

- Гэгэ нравится? - он мягко улыбнулся и, наклонив голову, легко коснулся его губ своими, прежде чем немного отстраниться. - Если хочешь что-то изменить, то говори, - улыбка стала более лукавой, и демон наклонился к самому его уху. - Я могу стать для тебя кем угодно, ваше Высочество.

Подпись автора

Кто раз познал безбрежность моря, того иные воды уж не удивят.
И никакие облака не назову я облаками, помимо тех, что над горой Ушань парят.

Пройду сквозь заросли других цветов, не обернувшись, не интересна мне их красота.
Подмогой в том мне твёрдость духа лишь наполовину, а остальное - ты, любовь моя.